Сегодня Джиму Моррисону исполняется 66 лет!

Д.К.: Как создавалась обложка альбома "Strange Days"?

Д.М.: Я возненавидел конверт первого альбома. Я сказал так: "Я не хочу видеть
себя на втором конверте. Зачем? Надо нарисовать портьеру или что-то еще. Пускай
будет одуванчик или узор какой-нибудь". Потом появилось название "Странные Дни",
и все сказали "да". Конечно же, оно было о том, что окружало нас. Оно было
правильным.
Изначально я хотел изобразить нас в комнате, окруженными тридцатью собаками, но,
конечно, это было невозможно, так как мы не могли достать собак, и все тогда
спросили: "Для чего тебе нужны собаки?". Я ответил, что это бы символически
изображало обратную сторону Господа Бога. (Смеется.) В конце концов мы забили на
это, предоставив дело арт-директору и фотографу. Мы изобразили нечто поистине
причудливое, хотя это и выглядело вторично. Но смотрелось это по-европейски. Все
же это было бы лучше, чем изображения наших тра.....ных лиц.

Д.К.: Что ты думаешь об альбомах, как о форме искусства?

Д.М.: Я верю, что они заменят книги. Действительно. Книги и кино. Конечно же,
они лучше, чем кино, так как кино ты посмотришь один-два раза, ну и затем, может
быть, по телевизору. Но обалденный альбом, старик, более влиятельная форма
искусства, чем какая-то другая. Все зарываются в них с головой. У каждого дома
есть альбомов по сорок, и он слушает некоторые из низ раз по пятьдесят, альбомы
СТОУНЗ или Дилана, например. Ты не слушаешь БИТЛЗ так же усиленно, но
определенные альбомы все продолжаешь и продолжаешь слушать. Ты измеряешь свое
умственное развитие своими записями, понимаешь, подобно тому, что ты слушал в
юности и позднее - Гарри Белафонте, Калипсо, Фэтса Домино, Элвиса Пресли...

Д.К.: Вы с ребятами сейчас работаете только по выходным, не так ли?

Д.М.: Неправда. Я считаю, что мы много работаем. Больше, чем считает большинство
людей. Например, после Боуэла мы едем в Техас, затем - в Ванкувер, Сиэттл, затем
- прыжок на Восточное побережье, в Монреаль и так далее. Выгадываем три недели в
августе на съемки фильма, затем едем в Европу. Старик, да мы страшно много
работаем!

Д.К.: Ты по-прежнему много читаешь?

Д.М.: Нет, не так много, как привык. И я пишу не так плодотворно, как раньше.
Как тогда, когда я бросил то официальное заведение, спал на крыше, ты знаешь эту
историю (смеется). И внезапно я выбросил все свои конспекты, которые я хранил со
времен колледжа, и ко мне стали приходить песни. Что-то о Луне, я не помню. Я
выдумывал слова так быстро, как только мог, и чтоб они подходили к мелодии -
знаешь, многие люди не представляют, что я сочиняю мелодии, много мелодий - и из
них вытекают слова, к которым, конечно, я не имею отношения. Эта разновидность
слов вытекает из некоей смутной идеи. В те дни, когда я слышал песню, я слышал
ее в полном, целом виде, уже исполняемую на концерте. Далее, как ты знаешь,
подбиралось место для публики, певца и группы. Все. Это было похоже на
предсказание будущего. Это все было там.